Читать онлайн книгу "Тузуклейская мозаика. Наш край астраханский"

Тузуклейская мозаика. Наш край астраханский
Игорь Попов


Книга состоит из трёх частей.Первая часть кратко повествует об истории возникновения нижневолжского села Тузуклей, расположенного в дельтовой части реки Волги.Вторая часть рассказывает о семье купца Мочалкина из села Черепаха (Началово) и судьбе его потомков с дореволюционного царского периода до наших дней.Третья часть – сборник небольших новелл, затрагивающих период советской эпохи, навеянный рассказами непосредственных участников описываемых событий.





Тузуклейская мозаика

Наш край астраханский



Игорь Попов



© Игорь Попов, 2023



ISBN 978-5-0056-0066-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Посвящается моим родителям

Попову Виталию Ивановичу

и Поповой (Савельевой) Екатерине Ивановне




ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ







Давно это было… очень давно… почти 40 лет назад. Я сидел в очереди на подачу документов в Астраханский педагогический институт им. С. М. Кирова. Рядом сидел такой же, как я, вчерашний школьник. Самый обычный – белобрысый, кудрявый, физически крепкий и, видно, не избалованный городскими благами, как и многие сельские парни. Под подмышкой у соседа была солидная пухлая папка с документами. Я покосился на его папку, потом на свой аттестат, единственное, что было у меня в руках. Сидел он как на иголках и явно хотел что-то спросить.

– На какой факультет подаёшь? – не выдержав, наконец, спросил он.

– На естественно-географический…

– А я на исторический хочу. Хочу быть археологом. Но, говорят, конкурс очень большой… Не знаю, пройду ли…

– Вот, смотри, – продолжил он, пододвинувшись поближе, – у меня тут в папке грамоты, спортивные дипломы, дипломы победителя различных олимпиад, благодарственные письма за хорошую учёбу… Как думаешь, возьмут? Или этого мало?

Я опять покосился на свой аттестат с тройками и из вредности сказал:

– Не-е-е! Вряд ли! Тут такие монстры на истфак поступают – круглые отличники, золотые и серебряные медалисты… И в основном городских берут… или детей номенклатурных работников… Так что шансов мало. Если только недобор будет, но такого еще не было.

– Но парень ты вроде нормальный, – сжалился я, – зачем тебе истфак, пошли лучше на ЕГФ! Там знаешь как интересно! География, геология, палеонтология, зоология… И шансы на поступление почти стопроцентные! А на истфаке ещё не известно – пролетишь, и год потеряешь, а потом в армию заберут, а потом еще захочешь ли опять поступать? Сломаешь себе жизнь и будешь в родном колхозе до старости поля распахивать. И, кстати, на географическом не надо сдавать иностранный язык!

Он зашёл в приёмную после меня. Я постоял в коридоре, поджидая его – интересно было, есть ли у меня дар убеждения? Оказалось, что ЕСТЬ! Мы познакомились и пошли на радостях, с чувством выполненного долга, прогуляться по городу. Игорь оказался интересным собеседником, но всю дорогу сокрушался, правильно ли он поступил, подав документы «на не тот факультет». Как же теперь его мечта об археологических экспедициях и раскопках? На что я его успокоил, что знаком почти со всеми астраханскими археологами (и это была чистая правда) и пристроить его в экспедицию не проблема, было бы желание.

Прошло много лет, но мечта поучаствовать в археологических полевых исследованиях так и осталась для него неосуществленной мечтой. Как-то не срослось… Хотя жизнь у Игоря Витальевича сложилась нормально (хороший дом, хорошая работа, любящая жена), но он нет-нет да и попеняет мне иногда о том, что это именно я сбил его с «правильного» истинного пути и заманил его сомнительными обещаниями разных недостижимых благ на чуждый ему факультет.

Собственно говоря, к чему я всё это вам рассказываю – пытаюсь загладить свою давнишнюю вину,

пообещав написать эпилог к его книге, которую вы сейчас держите в руках и сумбурно думаете – приобрести или нет? Кто таков? Стоит ли?

А вот СТОИТ! Писал он всегда хорошо, и даже, честно говоря, чертовски хорошо! И в институте, и после, и прозу, и стихи… Но все это было как будто понарошку, как бы на бегу, на короткую ногу, не по-серьёзному, шутки ради. И вот сейчас вы наконец-то держите в своих руках осмысленный результат его многолетних поисков самовыражения.

Книга, если можно так сказать, историко-ностальгическая, посвящена родному селу автора Тузуклей и состоит как бы из трёх частей (деление на части, конечно, относительно условное). Первая (вводная) кратко рассказывает об истории самого села, на примере которого приходит понимание значимости сельского, как это модно сейчас говорить, кластера. Историю зарождения, становления и развития Тузуклея, как под копирку, можно распространять на многие поселения, зародившиеся в конце XVIII – первой половине XIX века в низовьях Волги. Становятся понятны принципы выбора места для селища и факторы, повлиявшие на переселение простого люда на новые места, пусть даже и не обжитые. Вторая – это история семьи Игоря Витальевича по материнской линии. Обычной советской сельской семьи, каких были тысячи, сотни тысяч. Её истоки, предки и их дела земные и оставленное ими наследие, как правило, измеряемое не столько финансовой составляющей, сколько духовными традициями. А ведь именно сохранённые традиции предков-первопереселенцев, пришедших на новые места обитания в низовую Волгу из разных уголков России, так сильно отличают все астраханские сёла друг от друга. Практически нет на нашей Земле двух одинаковых сёл – везде свои обычаи, свои обряды, даже свои элементы в национальных одеждах, определяющие принадлежность к тому или иному селу. Каждое село как маленькое представительство какого-то региона. И вместе с тем у всех поселений похожие судьбы, одна на всех история страны. И наконец, третья часть представляет собой сборник правдивых историй из сельской жизни далёкого советского прошлого, о котором мы так часто теперь любим вспоминать со вздохом лёгкого сожаления. Кто-то, может, скажет (и ведь обязательно скажет!): «Фу, ты… про сельскую жизнь… Что там может быть такого интересного, о чём можно не только писать, но и даже читать? Да ещё про какой-то непонятный и никому не известный Тузуклей?»

А ведь поначалу, когда у Игоря Витальевича появилась идея написания именно сельского цикла рассказов, я тоже как простой обыватель отнёсся к ней несколько скептически… и тут же получил от жизни урок – один из моих знакомых, весьма уважаемый и известный питерский археолог, услышав от меня в разговоре слово «Тузуклей», прямо расцвёл в блаженной улыбке: «Ту-зу-клей! Это же у вас в Астрахани село в дельте! Нас студентами туда возили на сбор урожая арбузов и помидоров! Молодые были, весело! А красотища там какая! Природа – сказка! А уха, а рыбалка, а девчонки!!!»

Когда я ему рассказал о задуманной моим другом книге воспоминаний о Тузуклее и о своих сомнениях по этому поводу, он сказал: «Пусть обязательно пишет! Была бы книжка хорошей, а читатели найдутся! Я и сам куплю пару экземпляров на память о светлых днях

своей бесшабашной юности. Ведь, например, рассказ о студенческих отрядах – это же и про меня!»

Так что никогда не делайте поспешных выводов! Любая книга находит своего читателя, а если эта книга при этом ещё легко и весело читается, то это не книга, а песня! А именно такую книгу я и предлагаю вашему вниманию!



Сотрудник Астраханского государственного объединенного историко-архитектурного музея-заповедника,

заведующий таксидермической лабораторией,

руководитель астраханской палеонтологической экспедиции,

действительный член Всероссийского палеонтологического общества и Русского географического общества

М. В. Головачёв




1. РАЗНОЛИКИЙ ТУЗУКЛЕЙ. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ СЕЛА







Можно было бы начать так: Тузуклей – типичное понизовое село Астраханской области, с богатой историей, населённое интересными людьми, село-труженик, оптимист, созидатель. Как говорит моя мать, прожившая всю жизнь в этом селе: «Тузуклей – село хорошее, только название плохое». Допускаю, было бы лучше, если бы оно носило название, например, Тулуза, Тулон и в том же духе, но слов из песни не выкинешь, остаётся как есть – Тузуклей. Хорошо соседям: Раздор, понятно, что вечное противостояние всех против всех; Каспий – лучше слова не придумать в Астраханском крае; Семибугры – семь бугров, на семи ветрах. Есть ещё рядом районный центр – Камызяк, с непонятной этимологией, но сейчас это слово – бренд всероссийского масштаба благодаря местной команде КВН.

Название села трактуют по-разному. Вот несколько «официальных» версий.

Слово «тузуклей» (от тюрского «тэз» – соль, «кюль» – поле) в переводе означает «солёное поле». Или «тэз» – соль, «коль» (куль) – озеро. Думаю, всё проще. Как говаривал Козьма Прутков, «зри в корень». Тузуклей от слов «тузлук» и «клей», что означает «солёный крепкий рассол» и «клейкая к подошвам земля». И говорилось это, наверняка, первыми поселенцами в сердцах, когда тащили ноги по солёной грязи, после проливных дождей. Озадачивает лишь одно – первые поселенцы были русскими, откуда тюркское название?

Из того, что я описал, явствует, что село Тузуклей – субъект в единственном числе, этакое поселение на берегу кормилицы-реки. Где же ещё селиться братьям-славянам? Но Тузуклей двулик и заселялся по-разному. Итак, представляю: село Старый Тузуклей и село Новый Тузуклей. Итого два различных села через речку с почти одноимённым названием, с отличительной историей, по сути, разными по ментальности людьми и разными формами хозяйствования в советское время. В недалекие советские времена в Старом Тузуклее основной формой организации труда был совхоз, государственное хозяйство с 8-часовым рабочим днём и высокой производительностью труда, а в Новом Тузуклее – рыболовецкий колхоз с ненормированным рабочим днём и с неспешным отношением к жизни.

После успешной ликвидации указанных хозяйств новой перестроечной властью, менталитет жителей обоих Тузуклеев по инерции отличался какое-то время, потом различия стёрлись, а натуральное ведение хозяйств обезличило всех и вся и отбросило село на десятилетия назад. И вот уже утренней рабочей разноголосицы не слышно, машин со студентами и местными работниками, едущими на уборку урожая, не увидишь, поля, засеянные лучшими в мире томатами и мелкосеменными культурами, испарились, как будто их и не было в помине, свадебный шатёр как главный атрибут начала совместной семейной жизни ушёл в прошлое. Сельское хозяйство, в советском его обличии, оказалось «чёрной дырой» на зарождающемся небосклоне либеральных, прозападных экономических идей и постепенно прекратило финансироваться. Приоритет в стране был отдан новой форме хозяйствования —

агрохолдингам со своим привозным персоналом, да и их у нас этих «разгуляев» никто не видел, а то и туда бы постучались. А что делать сельским жителям, где

зарабатывать на хлеб насущный? Ответ цинично лаконичен – приспосабливаться к новой экономической политике. Вот все и приспосабливаются до сих пор.

Село можно сравнить с малым истоком могучей реки – засыпь этот ручеёк и погубишь всю реку и всё живое в ней. А посему отношение к сельским поселениям должно быть у любой приходящей власти уважительное, как к седому старцу, который хоть и стар и дряхл, да и странен порой, но пожить ещё хочет и пользу обществу принести желает. Любой многомиллионный урбанизированный мегаполис начинался когда-то с маленького сельского поселения. Нельзя об этом забывать. А теперь войдём в историческую реку и поплывём к истоку.

Когда-то через степи Нижнего Поволжья пролегал основной путь продвижения кочевых народов с востока на запад. В XIII веке здесь находилась столица Золотой Орды. В 1558 году при Иване Грозном Астраханское ханство было присоединено к России. Начался новый этап в развитии Астраханского края. Отдалённость Астрахани от центральных областей Московского государства, наличие свободного казачества, находящегося на казённом содержании, никем не занятые земельные и речные просторы, слухи о свободной и вольной жизни влекли бежавших от нужды и крепостной неволи крестьян центральных губерний России. Правительство, заинтересованное в заселении и освоении края, не преследовало беглых крестьян. Так началась стихийная колонизация края.

Ф. И. Соймонов в книге «Описание Каспийского моря» подробно свидетельствует: «Ниже Астрахани ловят в учугах белуг, осетров и севрюг, которые идучи вверх по реке, в заколы заходят, где проходы так узки, что ни оборотиться, и следовательно никакого выходу найти не могут». Рыбу ещё ловили «сетью и самоловами или крючками из толстой проволоки, прилепленными

к протянутой через реку толстой веревке таким образом, что когда веревка лежит на дне, то крючки, для привязанных к ним поплавкам, на дно попасть не могут, но беспрестанно вертятся от быстрого воды течения. За сии крючки зацепляются осетры».

Лов производился и сетями – ловили стерлядей, белорыбицу, судаков, окуней. Ф. И. Соймонов отмечает, что в самом устье Волги и вдоль морского берега применяли неводы – аханы, «кои делаются из толстых веревок». В глубоких местах, между мелями, ловили белуг, за которыми «нарочито далеко ходят в море, от 3 до 5 сажень глубиною и ловят кроме белуг еще осетров и севрюг».

Рыбный промысел являлся самым массовым видом занятий в крае, чему способствовало обилие ценной рыбы в волжских протоках и огромный спрос на неё в верховых городах. Адам Олеарий пишет: «На Волге совершается чрезвычайно богатая ловля рыбы всевозможных сортов, рыба эта весьма дешева, так как за 1 грош можно купить 12 больших карпов, а 200 стерлядей или малых осетров (это очень вкусная рыба) – за 15 грошей».

Первыми сельскими поселениями государственного типа явились учуги (учуг – это забойка для ловли рыбы). Рядом обычно вырастал стан, на котором размещались бытовые постройки. Впоследствии на месте станов появились сёла рыбаков, некоторые из них существуют и поныне. За весь XVII век было основано лишь четыре постоянных поселения за счёт государственной казны: Иванчуг, Увары, Чаган, Камызяк. В документах того времени и краеведческих исследованиях этого периода село Тузуклей не упоминается. С 60-х годов XVIII века началась помещичья колонизация земель. Однако помещичьи деревни были только в двух уездах, Астраханском и Красноярском, и то с целью организации рыбных промыслов, так как развитие земледелия

и ремесла было неприбыльным. Помещичья колонизация была неустойчивой, земли и воды часто переходили из одних рук в другие. Так было до начала XIX века.

В «Трудах Астраханского губернского статистического комитета» от 1877 года даётся описание населенных пунктов, где упоминается и деревня Тузуклей: «Деревня при реке Тузуклей основана в 1862—1863 годах, населена бывшими крестьянами генерала Донцева, причисленных к государственным (свободным) крестьянам. Расстояние от города Астрахани – 45 верст. Число дворов – 8. Число жителей 29 человек мужского пола, 28 – женского пола». В том же документе упоминается и ватага Василинская: «Около деревни Тузуклей и принадлежит купцу Харлампию Хлебникову, в которой ларей 24, чанов 32, рабочих 400 (!)».

Первые жители деревни Тузуклей – Савельевы, Григорьевы, Ефимовы, Кузьмины, Егоровы. Ещё две семьи обслуживающего персонала, один из них – коновал, другой – выжлятник (охотник, ведающий гончими). С годами поселенье разрасталось и к Церковному бугру (ныне Кладбищенский), расположенному на северной окраине села Старый Тузуклей, переселилось 12 семей. Со временем жители стали переселяться ближе к реке. Земли принадлежали помещику Семёну Яковлевичу Григорьеву, с которым был дружен мой прадед по линии матери, купец 2-й гильдии Мочалкин Василий Федотович. Григорьев имел свои поля, рыбницы, стада коров и овец. В селе стало много зажиточных крестьян, имевших по 15 коров, до 100 овец. Нового Тузуклея ещё не было, по левому берегу росли непролазные ежевичные и камышовые крепи. Первые переселенцы появились в Новом Тузуклее в 1898 году.

В «Сведениях о населенных пунктах Астраханской губернии» от 1903 года упоминаются два населённых пункта:

– «Деревня Тузуклей Астраханского уезда Началовской волости. 170 жителей обоего пола».

– «Село Новый Тузуклей Астраханского уезда Царевской волости. Число жителей обоего пола – 490».

Из документа следует, что село Новый Тузуклей основано в начале XX века, но заселялось очень быстро. При этом оба населённых пункта находятся на территории Астраханского уезда, но относятся к разным волостям.

В деревне Тузуклей на Кладбищенском бугре стояла церковь Екатерины Мученицы, построенная из красного кирпича, и её все называли красной. А в селе Новый Тузуклей – белая церковь Петра и Павла, находилась перед кладбищем, ближе к реке. Церковь Екатерины Мученицы на Кладбищенском бугре сломали в 1947 году, а из её стройматериалов поставили стандарты для коров. В церкви села Тузуклей сначала был склад для зерна, потом её вовсе разорили, иконы сожгли, а из леса, брёвен построили клуб для колхозников села Новый Тузуклей. (Несколько икон из этой церкви были у нас в семье. Их выбрасывали первые комсомольцы на землю, под молчаливый укор односельчан. Из воинствующей «комсы» в живых в скором времени не осталось ни одного человека.) Этот клуб сгорел через несколько лет, а рядом с ним в 70-х годах был построен новый Дом культуры на 300 мест. Кстати, красавец во всех отношениях, таких даже в советских фильмах про колхозы-миллионеры я не видел.

Жителей Старого Тузуклея называли «фараонами». Жили они обособленно, чужих к себе не подпускали, работали на износ, отсюда и их зажиточность. Прослеживается их духовное родство с первыми поселенцами Северной Америки, по сути, поднявшими страну на передовые рубежи экономического развития и имевшими жёсткий свод нравственных правил. Жителей Нового Тузуклея называли «кочеванами», с подтекстом понятно… Своих невест молодые «фараоны» и «кочеваны» берегли пуще глаза, контакты между двумя общинами первое время были минимальны, с неприязненным оттенком.

В 1917 году в Петрограде свершился революционный переворот, но годом свободы для ловцов обоих сёл он не стал. Из Астрахани в Тузуклей (в этом случае объединим названия) приехал красный агитатор Михаил Николаевич Бессонов. Он и стал организатором боевой дружины. Из воспоминаний очевидца тех событий Канищева Андрея Никандровича, 1895 года рождения, персонального пенсионера республиканского значения: «10 января 1918 года дружина была сформирована. Её командиром был назначен Ефим Степанович Дуюнов. Вечером этого же дня Бессонов сообщил о ближайшей задаче дружины: идти в Астрахань на помощь пролетариату в борьбе с белогвардейцами. Ночью тузуклейцы начали отправку в Астрахань продовольствия на подводах. Активно помогали в организации отправки продовольствия тузуклейцы Иван Тимофеевич Иванников и Иван Александрович Рожков. А утром 11 января дружина взяла курс на Астрахань». В монографии «История Астраханского края» описывается: «В Астрахани на 15 января 1918 года был назначен съезд Советов рабочих, солдатских и ловецких депутатов края. Большевики намеревались провозгласить на нем переход всей власти на территории губернии в руки Советов. Опережая события, казачество в ночь с 11 на 12 января 1918 года развернуло вооруженные действия против отрядов рабочих, поддерживающих большевиков. Им удалось блокировать кремль, так как перевес сил оказался на их стороне. Осажденным в Астраханском кремле ждать помощи было неоткуда, кроме как от ловецко-крестьянского населения Астраханского края. И эта помощь пришла. Ловцы и крестьяне собирали хлеб, рыбу, мясо, овощи и другие продукты и отправляли их осажденным в кремле рабочим-красногвардейцам. Затем стали подходить отряды, сформированные из ловцов и крестьян». После возвращения из Астрахани Дуюнов водрузил красный флаг над зданием сельского совета. Первым председателем сельского совета был выбран Перов Илья Мамонович.

После описываемых событий в г. Астрахани отряд ходил на усмирение восставших в село Раздор, где погиб молодой боец из Тузуклея Алёша Мещеряков. Согласно рассказам свидетелей мартовских событий 1919 года, бывших красногвардейцев Канищева А. Н., Рожкова И. А., Гайдадина Я., «19 марта 1919 года в с. Раздор поднялся мятеж кулачества против Советской власти. Прибыв в село Раздор, отряд разгромил мятежников, остатки которых попрятались или разбежались. Мещеряков Алексей (ему тогда было около 17 лет) в горячей схватке с бандитами оказался среди них. Бандиты налетели на него, разоружили, стащили с лошади и стали бить. Они так зверски его избили и изуродовали, что с трудом можно было узнать его личность. Изуродованное тело Мещерякова А. С. было привезено в село Новый Тузуклей, где он и был похоронен на кладбище с почестями воина, в присутствии Аристова М. Л.».

Из работ астраханских историков: «19 февраля в селе Раздор был убит осуществлявший продразверстку коммунист Мещеряков. Он обнаружил почти шесть центнеров зерна и 65 кулей угля у местного перепродавца Василия Фомина. Товар был замаскирован соленой воблой. Конфискация послужила толчком к выступлению. Местная ком. ячейка была вынуждена покинуть село и вернулась уже с отрядом из Астрахани. Двадцать семь селян, узнав об этом, бежали в камыши и к знакомым в соседние села. Из числа тех, кто остался, один был расстрелян, а семеро арестованы».

Более подробно и полно эти трагические события освещены в известной работе астраханского историка и политика Шеина Олега Васильевича «К столетию мартовского восстания в Астрахани: часть 5 – Мятежи в южных селах».

Астраханское восстание 1919 года против новой власти требует осмысления и объективности и должно стать уроком для новых поколений. Ста лет для этого оказалось мало. Мы всё ещё потомки «красных» и «белых», и взгляд на эти прошедшие давно события в обществе до сих пор неоднозначный. Каждый человек – последнее звено в своей родовой цепи и всегда на стороне своих предков. Говорят, что время лечит и примиряет. Хочется в это верить.

Коллективизация в Тузуклее началась в 1930 году. 4 февраля 1930 года бюро Астраханского окружкома приняло решение «О мерах ликвидации кулачества как класса». Партия направила в Новый Тузуклей для организации колхоза рабочего с завода имени Карла Маркса г. Астрахани Горбачёва С. М. (так называемого «двадцатипятитысячника»). Соответственно, колхоз получил имя основоположника коммунизма Карла Маркса. В то же время образовался колхоз на другой стороне реки. Организатором стал товарищ Богданов. 8 марта 1931 года на собрании колхозников в честь Международного женского дня он предложил назвать колхоз именем Н. К. Крупской.

Трагические события по раскулачиванию не обошли тузуклейцев. По данным книги «Из тьмы забвения: Книга памяти жертв политических репрессий 1918—1954», всего из села Тузуклей было репрессировано 25 человек. Репрессии начались в 1931 году, когда репрессии подверглось 3 человека. В 1933 году – ещё 10 человек; в 1938 году – 5 человек; в 1939 году – 2 человека; в 1942 году – 2 человека. 6 репрессированных были приговорены к 8 годам лишения свободы; к 7 годам – 1 человек; к 5 годам – 6 человек; к 3 годам – 6 человек; расстреляны – 4 человека.

По каким критериям проводились репрессии, если из 25 репрессированных: 14 рыбаков, 5 крестьян, 3 колхозника, среди них грамотных лишь 3 человека? Все они были обвинены в антисоветской агитации, 3 человека – в шпионаже, 1 – как участник антисоветских

выступлений. На данный момент они реабилитированы. Как говорится – лучше поздно, чем никогда.

С фронтов Великой Отечественной войны не вернулось 220 человек. За годы войны тузуклейцы отправили на фронт 740 тысяч тонн рыбы. Этим всё сказано. Люди той эпохи были «сделаны из стали». Редко болели, всегда в настроении, не роптали, работали за троих. Старики, особенно женского пола, легко доживали и живут до 80—90 лет. Это Божья награда за их неимоверно тяжёлую, полную трудностей жизнь. Тузуклей – село долгожителей.

Годами подъёма жизни в селах являются 70-е и 80-е годы прошлого века. В этот период были построены: дом культуры колхоза им. Карла Макса, школа на 540 мест в селе Новый Тузуклей, больница, торговый центр и универмаг, общежитие в селе Старый Тузуклей, МЖС, молокозавод, гаражи, мастерские, здания правлений колхоза и совхоза, детские сады, водопровод и т. д. К слову, с 1958 года построенная в колхозе пекарня снабжала хлебом и выпечкой все окрестные сёла. После голодных военных и послевоенных лет это было значимым событием.

В 70-е годы в совхозе и колхозе были заложены фруктовые сады. В Новом Тузуклее сад был расположен на берегу реки Болдушки, он назывался «Долин сад». В Старом Тузуклее сад был расположен на окраине села. Основателем и вечным бригадиром сада был Кузьмин Константин. В садах было много различных сортов сливовых, вишнёвых, яблоневых деревьев, росли айва, алыча. Ещё в 50-х годах за селом были посажены тутовые деревья, потому что в колхозе им. Н. К. Крупской начали заниматься разведением шелковичных червей. Но процесс не пошёл, а учиться у китайских товарищей тогда не посылали.

Кроме животноводческих ферм по разведению крупного рогатого скота и овец, был свинарник, птичник, утятник. Большие площади занимали овощные и бахчевые культуры. Были построены 2 лагеря труда и отдыха для приезжавших студентов из центральных районов России, в частности из города невест Иваново.

В совхозе «Тузуклейский» в 80-е годы были построены двухэтажные многоквартирные дома для специалистов и мини-коттеджи. Для детей построили детские площадки, была даже хоккейная коробка. В 1983 году на Почётной стеле площади им. В. И. Ленина в г. Астрахани значилось: «Совхоз „Тузуклейский“ – лучшее хозяйство Астраханской области».

Так и хочется сказать словами любимой руководством страны музыкальной группы: «Кто сказал, что мы плохо жили? Ша!»




2. ИСТОРИЯ ОДНОЙ СЕМЬИ







В Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (1890—1907) есть запись о красивом русском селе Началово: «Черепаха, селение Астраханской губернии. (Началово) – селение, состоящее из двух сёл Началово и Анютино, Астраханской губернии и уезда, в 12 верстах от города, на реке Ч. 2 церкви, 2 министерских училища, церковно-приходская школа, библиотека-читальня, 14 лавок, 3 питейных заведения, 4 кузницы, 1 рыболовная ватага и 1 кирпичный завод; жителей 3255. Садоводство; из роз приготовляется розовая вода; садов и огородов до 300». Но даже в документах порой писали «село Началово Черепаха тож» потому, что второе название было скорее прозвищем. Обязательно прочитайте книгу Бориса Меркулова, которая так по-старинному и называется «Село Началово, Черепаха тож». Вот талантище проницательный, такой пласт истории провернул, с такой любовью к астраханскому краю написал!

Так вот, в этом селе жил славный купец 2-й гильдии Мочалкин Василий Федотович, человек богатый, проницательный, как все торговые люди, знающий цену деньгам и поступкам людей. Имел огромный дом с террасой и прислугой, к дому примыкал сад, в котором легче перечислить чего не было из всевозможных пород деревьев и кустарников, купленных у хороших людей в хороших местах. За садом ухаживал садовник, поэтому многочисленным гостям было что показать и чем похвастаться. А гости – друзья непростые, купеческого звания в основном, но были, конечно, люди из власти, куда же без них.

Уделим немного нашего времени на понимание сословного характера российского общества при царе-батюшке. Интересовать нас будет купечество – полупривилегированное сословие в России в XVIII – начале ХХ века. Так называемое «третье сословие» – после дворянства и духовенства. В справочниках описывается: «Купцы 1-й гильдии обладали правом заграничной торговли, могли владеть морскими судами; купцам 2-й гильдии, как и первогильдейским, разрешались внутренний оптовый и розничный торг, владение фабриками и заводами, а также речными судами; купцы 3-й гильдии производили мелочную торговлю „по городу и уезду“, содержали трактиры и постоялые дворы, занимались ремеслом». Купцы должны были иметь необходимый капитал для записи в гильдию с получением гильдейских свидетельств и платить в казну гильдейские сборы. Чем выше гильдия купца, тем, соответственно, выше процентная ставка. В 1863 году, вскоре после отмены крепостного права, третья купеческая гильдия была упразднена, а все приписанные к ней купцы были определены в мещанство. По сути, осталось только две гильдии: первая и вторая. (Если подходить без пристрастия, с финансовых позиций: всё состояние и характер торговой деятельности Мочалкина Василия Федотовича соответствовало 3-й упразднённой «купеческой гильдии». ) Было ещё одно неформальное сословие – торговцы, которых в наше современное время выдают за представителей купечества амбициозные потомки. Этому явлению способствовало «Положение о государственном промысловом налоге» от 8 июня 1898 года, которое разрешило заниматься коммерцией без

получения гильдейских свидетельств. Поэтому не будем путать божий дар с яичницей.

В хозяйстве Василия Федотовича значились две бойни, два ледника, постоялый двор (их Брокгауз и Ефрон в своём словаре не учли, так как раньше по времени его составляли), несколько лавок по продаже мяса и мясных продуктов в г. Астрахани. Имел Василий Федотович 4 детей: двух дочерей Ефросинью и Татьяну и двух сыновей Степана и Василия. Дети как на подбор работящие, родителям не перечащие, местные традиции знающие и людей уважающие. Женой бог купца не обидел, имела она добрый и весёлый нрав, прислугу не обижала, упаси бог! Называла детей уменьшительно-ласкательными именами, баловала их и никогда не обижала. Все звали такого ангела Ганей. Очень необычное имя, надо признать.

Основным делом купца Мочалкина была закупка скота в соседних селах, с последующим забоем на продажу в г. Астрахани. Большую часть скота он закупал в Калмыкии, а меньшую – в дельтовых селах, особенно в с. Тузуклей, так как имел там своих проверенных друзей-приятелей: помещика Семена Яковлевича Григорьева, Ковылина (Имярек) и других уважаемых людей. По воспоминаниям моей бабушки Савельевой Галины Гавриловны, внучки Василия Федотовича, степень доверия была такова между партнерами, что давали деньги в долг друг другу, если случалась необходимость, без расписок, скрепляя сделку крепким пожатием руки. Суммы доходили порой до несколько тысяч рублей – такова была сила слова и вера друг в друга. Для сравнения: корова стоила тогда 5—7 рублей.

Для перегона больших стад крупного рогатого скота купец нанимал местных молодых ребят, желающих подзаработать. Шли к нему охотно, знали, что не обманет, в деньгах нежадный, на слово негрубый и незлобливый. А Василий Федотович, платя хорошие по местным расценкам деньги, таким образом, точно знал, что табунщики скот не покалечат, при преодолении водных преград его не потопят, будут относиться к скотине как к своей

собственной. Каждый год перегонщики ждали, когда Мочалкин приедет в Тузуклей с визитом, чтобы, как в прошлый год, без потерь и приключений перегнать скот в Черепаху. Мясо с собственных боен Василий Федотович возил в г. Астрахань на мясокомбинат (был и такой в городе), и там ему делали колбасу высшего императорского качества, которую ценили горожане и которую мог позволить себе купить простой рабочий люд. В Черепахе имелись также магазины по продаже мяса и колбасы. Продавал прадед и молоко, содержа породистых дойных коров. Молоко никогда не разбавлялось, ибо копеечный барыш срамом честь купеческую задеть может. Как сказали бы сейчас – нашёл свою нишу и в ней закрепился.

А теперь поговорим о детях купца Мочалкина, и нас интересует, прежде всего, старшая дочь Ефросинья 1889 года рождения. Умная, волевая, мастерица на все руки: и шить, и вязать, и готовить, всё могла, всё умела и делала это с душой. Но гимназического образования в отличие от младшей сестры Татьяны не имела. Отец почему-то считал, что получить достойное образование ей не к чему, к жизни она готова, а это главное. Девок раньше при царе-батюшке рано выдавали: как зардеются щёки алые на улицу глядючи, и глаза с поволокой стали – мигом замуж, породниться значит с семьей хорошей и справной. В этом плане у Василия Федотовича выбор был огромен: многих богатых сынков что из Астрахани, что с Черепахи знал лично, ко многим присматривался, да и намёки от солидных друзей о кандидатах в мужья дочери примечал, да отшучивался. Не лежала душа к ним, деньги к деньгам, понятное дело, да всех не заработаешь, а родную кровь несчастной делать грешно. Но в семье Мочалкиных, видно, демократия в отношениях среди домочадцев была, либо границы свободной воли детей были расширены, а может, глаза суетой повседневной были закрыты – проведал он

случайно, от людей посторонних, что между Ефросиньей и перегонщиком скота из Тузуклея симпатия вышла.

Перегонщики в сезон останавливались на ночь на хозяйском постоялом дворе, где молодые впервые увидели друг друга. И другом милым у богатой купеческой дочери стал простой житель села Тузуклей, незнатного роду-племени Савельев Гаврила Яковлевич. Был он старше Ефросиньи на 5 лет, 1884 года рождения.

Что предпринял Василий Федотович? Взял плеть и давай ею лупить в обе стороны, дабы разговоры ненужные не потекли мутным потоком к компаньонам да к купцам одногильдейским? Нет, он взял да пригласил на беседу с глазу на глаз Гаврилу, испытать его словом, так как в деле его он уже видел. Раньше было в ходу слово «ловкий», оно означало «делать дело играючи, не запинаясь». Ловкость благороднее грубой силы. Так вот, Гаврила был ловкий парень во всех отношениях, и работать умел, и голову любовью купеческой дочери забил.

Говорили долго. Один – матёрый купечище, внутренним зрением видевший людей насквозь, кожей чувствующий их тайные помыслы и желания, другой —

25-летний сельский парень, кроме перегонов из одного села в другое, жизни не видевший.

Я думаю, что Гаврила осознавал уязвимость в своем незавидном материальном положении и месте на сословной лестнице того времени. Что он мог дать, какой мир показать богатой невесте, которую деньги и выгодный брак могли поднять на вершину жизни? Истинно говорят: богатый от слова «бог», бедный от слова «беда». Достоверно известно, что сказал Василий Федотович после беседы с претендентом на сердце его дочери: «Бедность не порок, была бы голова на плечах и сноровка». Сильный шаг с его стороны: не побоялся косых взглядов друзей и торговых компаньонов, не посчитал упущенных барышей от выгодного замужества дочери, он, по сути, пошёл на поводу старшенькой. В то время любовные терзания прекрасной половины человечества никого не трогали – читайте классическую литературу на эту тему. Право напрасно – самые крепкие и умные дети рождаются в браках по любви.

Далее судьба Гаврилы Яковлевича круто поменялась. Свадьба молодых состоялась в селе Старый Тузуклей в 1910 году, подробности торжества неизвестны. Знаем лишь, что Василий Федотович благословлял молодых иконой Николая Угодника, которая и по сей день висит у меня в красном углу и строго взирает на нынешних домочадцев.

Первые полгода молодожёны жили в селе Черепаха у родителей невесты, а затем переехали в Старый Тузуклей. За эти полгода Мочалкин построил там дом, даже наличники привёз издалека. Дом был огромен – достаточно сказать, что, чтобы помыть окна на улице, надо было использовать длинные морские шесты, иначе никак. Дом имел парадную для встреч гостей, большую территорию под сад и огород. По образу и подобию, значит, черепахинского дома. Приданое было богатым: кроме дома, дорогая импортная мебель вишнёвого цвета, швейная машинка «Зингер», разнообразная посуда фарфоровая, серебряные и золотые (!) столовые приборы, племенные корова и лошадь, лодка морского исполнения с парусом. Из городского питомника были завезены уже взрослые сортовые плодовые деревья

с проверенной родословной и посажены в глубокие лунки. Прижились все. Живи и радуйся, племя младое!

Забегая вперёд, а делать это придётся постоянно, чтобы связать повествование в единое целое, отмечу, что простоял дом до 1942 года, когда на семейном совете было принято решение отделить жену, а теперь вдову Алексея Гавриловича, внука Василия Федотовича, Анну с сыном Александром («Боярином», как звали его за глаза впоследствии односельчане за изысканный стиль в одежде и работе). Красавец-дом наполовину разобрали: из большей части сделали дом Анне, а другая осталась в ведении Савельевых.

Теперь кратко о судьбах детей Гаврилы Яковлевича и Ефросиньи Васильевны.

В 1911 году родился сын Виктор, человек интересной судьбы, участник Великой Отечественной войны, с потрясающей жизненной историей, достойной отдельной увлекательной повести. Умер в возрасте 90 лет, никогда ничем не болел, постоянно бывая на ногах, и проходившим в день более пресловутых «10 тысяч шагов».

В 1913 году родился сын Алексей, прекрасный человек, с тонкой душевной организацией, умевший превосходно готовить, особенно так называемые «черепашинские» пельмени (рецепт расскажу, если не забуду). Погиб в 1942 году, перевозя боеприпасы на полуторке под Харьковом, прямым попаданием с немецкого «мессера». Свидетелем описываемых событий был односельчанин Алексея – Сажнев Василий Иванович. Я видел фотокарточку Алексея, на обороте которой он написал: «Война продлится недолго, победа будет за нами. Я обязательно вернусь».

В 1914 году началась война России с Германией, и Гаврилу Яковлевича призвали на фронт, а в 1915 году, 11 марта, родилась моя бабушка Савельева Галина Гавриловна. На дореволюционной фотографической карточке 1915 года изготовления на высокой подставке сидит вся в кружевах полугодовая Галина Гавриловна, рядом с матерью и родной теткой Татьяной Васильевной. Жить бы ей всю жизнь в шоколаде и есть с посуды с золотой каёмочкой, но жизнь распорядилась иначе. Бабушка прожила неимоверно тяжёлую жизнь, одна поднимала двух дочерей: Зинаиду, 1939 года рождения, и мою маму Екатерину, 1941 года рождения, никогда не роптала и власть советскую не ругала. Умерла в 2001 году в возрасте 86 лет, слепая, с отменной памятью на даты и фамилии и рассуждением о жизни. Я, будучи подростком, часами беседовал с нею о «той жизни» и теперь использую в своей книге эту драгоценную информацию, которую сейчас днём с огнём не сыщешь.

В 1924 году родилась Екатерина, дотошная во всех отношениях женщина, гордившаяся всю жизнь своим мужем, главным зоотехником совхоза «Семибугоринский» Зубковым Алексеем Михайловичем. Детей не нажила, умерла позже мужа, тихо и не мучась, в 2008 году.

И наконец, в 1930 году родился у четы Савельевых самый младший и любимый сын Валентин. Будучи подростком, испытал на себе всю тяжесть военного и послевоенного времени, был единственным мужчиной во всех смыслах этого слова среди бабьего «савельевского» царства. Научился рано принимать решения, имел повышенное чувство ответственности за слова и поступки, за что впоследствии и поплатился здоровьем. Будучи грамотным специалистом, руководителем овощеводческой бригады совхоза «Семибугоринский», оспорил решение руководства об ограничении своевременного подвоза деревянной тары под томаты. В итоге – инсульт, вертолёт в областной центр, отказ от инвалидности и, после недолгой реабилитации, – капитан разъездного баркаса. Не потерялся, не скис, получил и освоил, уже будучи взрослым человеком, новую специальность. Умер в 1995 году. Единственный сын – Алексей, 1956 года рождения, сварщик от бога, штучного исполнения.

Так вот, после отступления вернёмся назад. Гаврила Яковлевич, как я уже упоминал, в 1914 году призвался в ряды царской армии на войну с Германией, попав сразу на фронт, в зону боевых действий. Прислал домой фотографию, где он во весь рост и внизу надпись «Самара 1914». Остался жив, собирался домой, а тут подоспела Гражданская война. Воевал на стороне красных, вернулся он домой в 1922 году. Все эти нелёгкие годы жену Ефросинью с детьми содержал её отец, Василий Федотович. Сведений о том, что Василий Федотович затаил злобу на советскую власть и, соответственно, на «красного» зятя не было. Что-то их объединяло, на мой взгляд. Пара воссоединилась и стала жить-поживать. Гаврила работал по хозяйству, возглавлял в Тузуклее комитет бедноты, так как ясно мыслил, многое видел, имел заслуги перед новой властью. Вот такой неожиданный симбиоз новой семьи – представитель трудового крестьянства и дочь царского купца. И никаких антагонистических противоречий!

Курил Гаврила много, самый что ни на есть первейший самосад, который до «нутрей доставал», дома возле печи. Тогда было можно, мужское население на 90 процентов уважало табачок, и он был неотъемлемой частью мужской культуры. Прабабушка незлобливо ругала его за клубы дыма, но он не обижался. Жили они хорошо, душа в душу. Не ошибся старый купец в Гавриле.

Умер Гаврила Яковлевич 2 декабря 1941 года, в день рождения моей матери Савельевой Екатерины. Представьте такую картину. Тузуклей, декабрь 1941 года. Немец стоит под Москвой, мужиков в селе нет, все на фронте. Электричество отсутствует, продуктов питания нет. В один день родился новый человек, а другой умер. Какие антидепрессанты надо было пить, к кому психологу идти людям того поколения в конкретной жизненной ситуации? Каким-то чудом уговорили двух подростков, погрузили тело Гаврилы на сани и повезли на погост. В тот день мороз был под 30 градусов, мела позёмка. Вырыть бабам и подросткам полноценную, глубиной 2 метра, могилу не получилось. Максимум, что удалось сделать, это вырыть сантиметров 40 и прикрыть тело комьями мёрзлой земли. После окончания войны могилу Гаврилы Яковлевича не нашли.

В послевоенный период семья Савельевых не сдалась перед судьбой, не спасовала перед трудностями. «На судьбу накинь узду», – любила говорить Ефросинья Васильевна и вела семейный корабль твердой рукой купеческой дочери.

Надо сказать, что организацией хозяйства занималась Ефросинья единолично. Под её руководством была организована практически женская артель, в которой у каждого была своя трудовая функция. Имели небольшую отару овец, приплод продавали или обменивали на вещи или услуги. Ефросинья была сторонницей нанимать специалистов, знающих своё дело, а не «колхозить» своими силами. Стрижкой овец занимались казахи, мастера своего дела. Ворота, забор, баню восстановили плотники, которые охотно шли, зная, что Савельевы не обидят с оплатой. В послевоенное время в семье никто не голодал – в доме постоянно пироги с мясом, рыбой, картофель по трудодням. Все обшиты и обуты. Вот так купеческая дочь организовала советскую модель частнособственнической артели. О своём сословном происхождении бабушка открылась внучкам, когда те в разум вошли да в комсомол вступать надумали, чтобы знали своё происхождение да язык за зубами держали. Тогда и рассказала им, в каком доме жила, чем папенька занимался и с кем общался, о Черепахе-родине. Тогда и прозвучали с её уст старорежимные слова: «купец», «гильдия», «лавка», «оборот», «расписка», «вексель», «прислуга» и т. д. И все эти слова когда-то имели отношение к их бабушке и были частью её жизни. Диво дивное!

И если же окончательно оформить образ моей прабабушки Ефросиньи Васильевны, надо вспомнить её любимые, ещё «из того царского времени» пословицы и поговорки. Например: «Нашёл – молчи, потерял – молчи», «Что осудишь, в том и побудешь», «„Знай“ в город бежит, а „незнай“ на печке лежит», «Не думай о селе, а думай о себе», «Женские слёзы не вода, а невода», «Какой сам – такие сани», «Вилкой как удой, ложкой как неводом» и т. д. Хотя всех домочадцев научила есть именно вилкой и, когда была не в духе, говорила им: «У-у-у, бурлАки!» А транжирам и безалаберным ставила диагноз: «Ишь, какой купец Иголкин выискался!» Или ещё шедевр: «Никогда не говори сокровенное людям, даже своим, настанет час, когда они этим знанием тебя и побьют». Ефросинья Васильевна планировала действия «артели» на месяц вперед, держа все намеченные пункты в голове, имела запасы на «чёрный» день, откладывала около 10% от всевозможной прибыли на развитие домашнего хозяйства. Всё в духе сегодняшних современных капиталистических реалий и межличностных тренингов по коучу.

А теперь обещанный рецепт «черепашинских» пельменей. Растапливаем русскую печь до среднего прогрева, ориентируясь на высоту пламени от красных углей и рукой пробуя температуру каменной кладки. Варёное в печи до готовности и посоленное ещё в бульоне мясо прокручиваем через мясорубку (до революции измельчали в маленьком деревянном корытце специальной тяпкой). В большую сковороду с высокими бортами к жаренному на сливочном масле луку выкладываем рубленное варёное мясо, добавляем на кончике ножа душистый «немецкий» молотый перец и ставим на тихий огонь в русскую печь, чтобы мясо слегка подрумянилось. Раскатываем круг из теста, чайной чашкой вырезаем кружки, вынимаем из печи сковороду с готовым, дивно пахнущем фаршем и формируем крупные пельмени. Защипываем края особым образом, оставляя сквозное отверстие на конце, для поступления бульона. В кипящий мясной бульон опускаем готовые пельмени, солим по вкусу и через 15 минут подаём в одной посуде пельмени, в другой – вторично настоянный при варке пельменей прозрачный бульон. Каждый проглоченный кусочек «черепашинского» пельменя в собственном бульоне после минутного смакования обязательно запивать бульоном из чашки… Не спеша, вдыхая настоянный в русской печи мясной аромат. Попробуйте!

Для полноты картины вновь вернёмся к детям Мочалкина Василия Федотовича и проследим их дальнейшую судьбу. Про старшую, Ефросинью, вы уже изрядно знаете. Теперь о младшей – Татьяне. Татьяну выдали замуж за богатого вдовца с двумя детьми. Решение странное со стороны «дедыньки», как потом домочадцы называли Василия Федотовича. Что не нашлось нормального парня для купеческой дочери? Но не нам решать. Жила она с этим вдовцом, как говорили люди, очень хорошо. Чтобы не мешать «молодым», воспитанием детей занимались специальные няньки, за хозяйством ухаживали работники. Она с мужем ходила по местечковым астраханским балам, которые устраивал местный истеблишмент, принимала знатных гостей. А затем случился пожар. Муж Татьяны бросился в дом за деньгами, которые хранил в потаённом месте. В это время горевшая крыша обрушилась. И вот ни мужа, ни денег. Отец, Василий Федотович, покупает Татьяне квартиру в Астрахани. Татьяна повторно выходит замуж с мыслью о счастье. Но детей она не могла иметь, и новоиспечённый муж ушёл к женщине с тремя детьми. У предателя от этой женщины родилось ещё двое детей. Жили они бедно, практически в нищете, и он решил вернуться к Татьяне. Но надо отдать ей должное: она его не приняла и не простила. Вскоре он заболел, опухла нога, получилась гангрена, и он умер. Татьяна делала, что умела больше всего – работала надомницей. Шила спальное бельё (простыни, пододеяльники, наволочки) для производственных нужд, не чуралась и частных заказов. Натерпевшись от мужчин, жила одна, замуж больше не выходила.

Теперь о сыне Мочалкина Василия Федотовича – Василии. Умер молодым от непонятной болезни, которые часто посещали Россию. Ветреная жена Василия тут же нашла себе мужика (везёт же таким) и, бросив родных сыновей, поехала искать счастливую жизнь. Что сделала родня? Всех сдали в детдом? Нет. Старшего сына Василия забрала сестра Татьяна, а младшего Александра взяла другая сестра Ефросинья. Оба парня в 1941 году ушли на фронт, старшего убили, а младший Александр вернулся живым и здоровым. И после войны стал жить в г. Реутове Московской области и работать в системе спортивного футбольного клуба СКА. Несколько раз приезжал к тётке Ефросинье и Савельеву Валентину Гавриловичу в село Старый Тузуклей.

И наконец, четвёртый ребёнок «дедыньки» – сын Степан. Известно о нём мало. Жил в г. Астрахани, его единственная дочь работала врачом.

Подытоживая вышеизложенное, скажем несколько слов о конечном этапе судьбы самого «дедыньки» —

Мочалкина Василия Федотовича. Его личная купеческая мини-империя, построенная на его уме, интуиции, навыках, связях с «хорошими» людьми, по сути, рухнула в 1917 году. Друг Ковылин предлагал ему до предполагаемых репрессий скрыться, пока не поздно, от новых властей, благо деньги у обоих были. Василий Федотович предложения друга отверг и остался там, где родился и вырос, наперекор судьбе. Хотя мог уехать и за границу. Перед смертью, в 1929 году, привёл в дом новую молодую жену (в чём была его большая промашка), с которой прожил до своей недалёкой кончины. Законная жена купца прошла незаметно на свадебную церемонию новоиспечённых «молодых» и облила платье невесты кислотой. Свадебное платье истлело за секунды, и осталась новобрачная в чём мать родила. Разговоров да пересудов-то было! После похорон отца сыновья вызвали извозчика, погрузили в бричку вещи новоиспечённой матери и её саму и приказали извозчику со всей силы стегнуть коня…

История не терпит сослагательного наклонения, но эволюционное развитие Российской империи было восходящим и прогрессивным, несмотря на весь негатив так называемого царизма и ввязывание страны в продолжительную и ненужную для России империалистическую бойню 1914 года. Не наша это война была, прости Господи. Солдат должен понимать, за что и кого он воюет.

Один пресловутый 1913 год, с которым советская власть любила сравнивать свои трудовые успехи, чего стоит. Колоссальная экономическая сила зрела в Российской империи, мы входили в пятёрку лучших экономик мира. При благоприятном развитии ситуации в России жизнь описываемых людей была бы более счастливой и яркой. И не надо было бы в 90-е годы прошлого века воссоздавать с нуля класс предпринимателей, который бы накормил и обул страну, создал рабочие места в самых удаленных уголках страны.

Мочалкин Василий Федотович, при всех своих достоинствах и недостатках, был предтечей таких людей, имел свои принципы и не менял как флюгер своих убеждений. Закваска таких человечищ, называемых ныне генами, должна забродить в нынешних поколениях, чтобы научиться создавать вокруг благоприятную социальную среду как для себя, так и для живущих рядом людей. А иначе никак!




3. ТУЗУКЛЕЙСКИЕ НОВЕЛЛЫ








Семь монетъ



Речка Тузуклейка делит Тузуклей на две части: Старый и Новый Тузуклей. Речка неказистая летом и своенравная весной, в период паводка. В 80-е годы прошлого века весной протянуть в одиночку тросовый паромчик через речку – большая доблесть, «респект и уважуха», как говорят сейчас. Своего рода инициация на взрослость подростков обоих полов. Да-да, именно обоих полов. Ибо известно, что русская женщина ментально сильнее русского мужчины, и порой физически тоже, и работы, пусть трудной, не чурается. Паромчик, или паром, – это своеобразный бренд Тузуклея, его визитная карточка. Знакомые городские астраханцы, заслышав о Тузуклее, всегда спрашивали: «Это там, где паром вручную тягают?» Да, тягают, вернее, тягали и стар и млад до появления пешеходного понтонного мостика.

Мы, мальчишки, на реке пропадали с утра до вечера: ловили воблу, купались до синей дрожи с поздней весны и до ранней осени. Зимой катались на коньках на хорошем любительском уровне, как нам казалось, играли в хоккей магазинными настоящими клюшками с загибом и резиновыми шайбами и, чувствуя свою силу, мечтали сыграть на турнире «Золотая шайба». Благо морозы стояли в ту пору двадцатиградусные – тренируйся, не хочу. По реке ездили мотоциклы, легковой и грузовой автотранспорт, но играть в хоккей не мешали, тогда все этот вид спорта уважали. Ну а в школу, стоящую на другом берегу реки, на территории Нового Тузуклея, и до которой было нескольких километров, идти было одно удовольствие. И эти ежедневные многокилометровые марш-броски в любую погоду формировали в нас выносливость тела и силу характера. Поэтому сельские в массе своей были физически сильнее городских изнеженных сверстников, которым такие нагрузки были в диковинку. Кроме городских спортсменов – те соперники. А уж о том, что носили вёдра воды с детских лет на питьевые цели или в баню, а иногда на полив огорода, и говорить не приходится. Сухожилия сельских ребят были как стальные канаты, поэтому, наверное, уже учась в институте, я без подготовки победил в борьбе на руках мастера спорта по академической гребле по прозвищу Могучий, до этого не знавшего поражений. Ну да ладно, не о том речь, давайте ближе к теме повествования.

Так вот, как-то раз летом, в июле, когда на реке межень, мы с соседом Толькой Зарубовым купались на нашем месте, куда прямо перпендикулярно выходил переулок и где лежали на приколе наши фамильные шлюпки (именно так и говорилось – не лодки, а именно шлюпки).

И вот выходим из воды, дурачимся, толкаем друг друга. Зарубов на 4 года старше меня, ему 15 лет – «Уже парень!» – говорили в округе. Вода хорошо ушла, берег обнажился метров на 10 к середине русла реки, и тут мы одновременно увидели кругляши разного диаметра, штук десять-пятнадцать.

– Толян, деньги! – крикнул я и со всей прыти, подбежав к месту находки, поднял две монеты. Номиналом монеты были мелкие – 2—3 копейки, не более. По краям тёмного цвета, а вот середина была новёхонькой с обеих сторон, хорошо виднелся серпасто-молоткастый герб Страны Советов, и читалась дата выпуска – середина 50-х годов. То есть монеты были выведены с финансового оборота и, по сути, никакой ценности не представляли. Как по команде оглянувшись вокруг и не увидев любопытных глаз поблизости, мы подобрали все монеты на этом пятачке. Они были 40—50-х годов выпуска, и лишь одна 10-копеечная монета – середины 60-х годов в очень приличном состоянии.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/popov-igor/tuzukleyskaya-mozaika-nash-kray-astrahanskiy-67120963/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения